И никогда до смерти не уехать: ни в Лондон, ни в Чикаго, ни в Москву. Добиться нереального успеха, пиная в парке мокрую листву и вдохновляясь трубами завода, которые дымят через года. Кого-то встретить, потерять кого-то, но неизменно приходить сюда, где время — твой загадочный пособник — застыло в камне, где — увы и ах — глядит тебе в лицо Великий Гопник, столетия сидящий на кортах. Вообще, бытуют разные легенды, прекрасные (иначе не нужны), что Гопник изобрел волшебный пендель. Лампасы и спортивные штаны.
И не спускаться по утрам в подземку, не видеть Прадо, Лувр, фонтан Треви. Но обнаружить золотую семку, мгновенно преисполнившись любви. О, старый добрый пункт приема меди. О, высший пафос бывшего села. Однажды ты проснешься и заметишь, что кепка прямо к скальпу приросла. И небо над тобой свинцовой гроздью, и вяло скачет мысленный сайгак.
А если нет — жди Каменного Гостя. Он непременно объяснит "чо как".
Отдать стихи на откуп грубой музе, взять ипотеку, думать о душе. Не покупать смородиновый смузи, не выбирать фалафель в лаваше. Под камерами сгинуть безвозвратно, смешавшись с понедельничной толпой. Внимательнее глаз Большого Брата следит Великий Гопник за тобой. Он строгий, и — чего уж там — он древний, у Гопника мафон играл музон. Как девушке остаться без деревни и как из песни выкинуть шансон? Великий Гопник, знаешь ли, не платит за пиво — это участь друганов. Сам Гопник перманентно в шоколаде. Отец в бандитах, мама в гороно. В его машине освежитель хвойный.
Но хочется представить — мало ли — как будто мы остановили войны, вошли в себя и памятник снесли.
#svirel_poetry
Арт: Stefan Koidl
